Однажды в кузницу пришёл какой-то стражник. Матей в это время побежал с плетёной корзиной за новыми запасами древесного угля и поэтому не слышал, о чём мужчины договаривались. Однако он скоро об этом узнал.

«Я должен сделать десять мечей для городской стражи!» — с радостью сообщил ему кузнец и сразу начал стучать по заготовке первого из них.

Как только меч был готов и его рукоять была обмотана кожей, Матей не мог на него насмотреться. Он постоянно поглядывал на него и каждый раз, когда кузнец ненадолго покидал мастерскую, подходил к нему и слегка поглаживал пальцами эфес.

Однажды он даже не удержался и попытался взвесить меч в руке. Закрыл глаза и представил, словно меч принадлежит ему. Он несколько раз взмахнул им в воздухе, словно сражался с каким-то неприятелем, и даже попробовал сделать несколько неловких выпадов. Он при этом полностью перестал замечать время, поэтому, когда повернулся, чтобы пронзить противника, который, в его представлении, напал на него сзади, с ужасом обнаружил, что из-под густых бровей на него смотрят строгие глаза кузнеца.

В этот момент у Матея внутри всё содрогнулось так, что у него кровинки в лице не осталось. Он взволнованно положил меч на своё место, пристыженно смотрел в землю и ожидал, когда последует крик.

Однако он не начался. Вместо этого кузнец ещё раз измерил Матея взглядом, а затем без слов вернулся к горну и продолжил работу над следующим мечом.

Матей от смущения не знал, что бы сказать. Всю вторую половину дня он ходил мимо кузнеца чуть ли не на цыпочках, старался помогать ему ещё больше, чем когда-либо прежде, и с сердцем в пятках размышлял, насколько сильно кузнец на него сердится. В душе он уже постепенно смирился с каким-нибудь наказанием и лишь молча надеялся, что кузнец разгневался не настолько, чтобы выгнать его посреди зимы.

Снаружи уже смеркалось, когда кузнец неожиданно заговорил:

«Ты хотел бы научиться фехтовать?» — спросил он. Голос его при этом был полностью спокойным, и вовсе не казалось, чтобы он сердился.

Матей не мог поверить своим ушам. У него перехватило дух, наконец он выдавил из себя приглушённо:

«Да!» — но в то же время он даже не решился подумать, чтобы это его желание могло исполниться.

«Хорошо, — ответил кузнец спустя мгновение, которое Матею показалось вечностью. — Каждый день после работы вместе будем упражняться».

У Матея упал камень с сердца. Он с трудом подавил весёлый возглас и ещё больше обрадовался, когда узнал, что начнут они уже сегодня. Он впервые с нетерпением ожидал, когда кузнец в конце дня снимет свой огромный фартук и повесит его на гвоздь, вбитый в стену.

Когда это наконец произошло, Матей, сгорая от нетерпения, выбежал наружу и, не обращая внимания на холод, ждал, когда кузнец помоет лицо и руки в огромной кадке и придёт к нему. Вскоре он дождался, но его немного смутило, что его учитель несёт вместо мечей лишь две деревянные палки.

«Поверь мне, что так будет безопаснее, — засмеялся кузнец. — Ведь ты отрубил бы мне руку. Или себе».

И тогда Матей начал учиться, как он должен правильно стоять, как должен держать меч, как должен защищаться в поединке, что должен делать, если на него кто-нибудь нападёт, и наконец, как сам должен атаковать неприятеля, чтобы его победить.

Прошло немало времени, пока он всему этому научился. Он много раз падал, ему досталось несколько сильных ударов палкой, а иной раз его руки болели так, что он уже почти не удерживал в них палку. Но он не сдавался и проявлял усердие.

Меж тем они продолжали трудиться у горна, и поэтому, когда однажды снова пришёл тот стражник, они смогли отдать ему за увесистый мешочек монет десять прекрасных мечей.

Однако, к удивлению Матея, кузнец не позволил себе заслуженный отдых, но вместо этого сразу начал делать новый меч. Он работал над ним несколько дней, а когда Матей увидел это великолепие, потерял дар речи. Длинный клинок был острый, как бритва, эфес был обтянут мягкой эластичной кожей, поверхность круглого навершия сияла, как зеркало… Вероятно, это был меч для самого короля!

Однако Матей боялся спросить, для кого предназначен этот меч, а сам кузнец ничего не говорил. Но однажды, когда снег на склонах стал рыхлым и начал таять, а ледяные сосульки, что висели под крышами, бурно закапали, он сказал ему утром:

«Мне нужно уйти на несколько дней. Но вы тут и без меня определённо справитесь».

Матей тогда остался в мастерской один. Время от времени к нему приходил кто-нибудь из деревни что-либо починить, а иначе ему нечего было делать, и поэтому он часто ходил полюбоваться на большой меч, который сейчас стоял, прислонённый, в углу мастерской и ожидал своего нового владельца. Однако на этот раз он не решался к нему даже прикоснуться.

«Нам скоро нужно уходить», — обратилась к нему сзади Павлина.

Матей повернулся к ней и кивнул головой. Да, снег исчезнет, что и не заметишь, и тогда они должны будут идти дальше. При этом он на мгновение ощутил странный приступ печали — ему стало грустно, что придётся покинуть кузнеца и его мастерскую. Он успел за зиму прирасти сердцем к этому простому зданию; по сути, он начинал чувствовать себя здесь как дома, у своего гончарного круга. Но Павлина была права. Как только ещё немного потеплеет, они должны будут пойти навстречу Тёмной земле, что ждала их где-то вдали.

Когда спустя пять дней вернулся кузнец, он выглядел довольным. Матей с Павлиной не решились узнать, где он всё это время был, а поскольку он сам не доверился, это оставалось для них загадкой.

Однако через несколько дней он послал Матея со старой повозкой за новым запасом железных прутьев, а сам весь день провёл в мастерской. Когда Матей вернулся, уже смеркалось. Как только он сложил груз, вошёл в домик кузнеца, где уже приятно пахло тёплым ужином. Павлина как раз сидела с кузнецом за столом и с улыбкой смотрела на какую-то маленькую картинку, которую он ей показывал.

«Так выглядела моя жена, когда ей было столько, сколько сейчас тебе», — сказал он ей и тоже улыбнулся.

Но затем уже было время ужинать, и поэтому кузнец спрятал картинку в шкатулочку возле своей кровати, а Павлина меж тем налила всем суп. За едой они не особенно разговаривали. В комнате раздавался лишь стук деревянных ложек о миски, а время от времени — тихое прихлёбывание.

После еды Матей с Павлиной посмотрели друг на друга и молча решили, что сейчас самый подходящий момент, чтобы расстаться с кузнецом.

«Мы должны идти дальше», — сказал поэтому Матей и посмотрел на статного мужчину, который как раз наливал всем чай из чёрного чайника.

Кузнец сначала без слов вернулся к очагу и повесил чайник на крюк. Только затем он снова повернулся к ним и кивнул головой.

«Я думал об этом», — ответил он ровным голосом и, к их удивлению, сразу после этого вышел из домика. Спустя некоторое время он вернулся, неся в руках два продолговатых предмета, завёрнутых в тёмную ткань. Когда он положил обе вещи на пол возле очага, снова повернулся к брату и сестре.

«Вы мне очень помогли, — сказал он им. Затем он посмотрел прямо на Матея и добавил: — Мне будет не хватать твоих умелых рук. Поэтому я надеюсь, что ты на своём пути оценишь то, что я хотел бы дать тебе в качестве платы».

Едва он договорил, кивнул Матею, чтобы тот подошёл ближе, и наклонился к первой из двух вещей, лежавших на полу.

Матей с любопытством подошёл и взял у него предмет, завёрнутый в ткань. Положил его на стол и начал напряжённо разворачивать. Убрал один слой ткани, другой, третий… и удивлённо вскрикнул! В ткани скрывался тот самый прекрасный меч — именно тот, которым он столько восхищался и о котором думал, что тот предназначен для какого-то короля. Более того, к нему прилагались и украшенные кожаные ножны, и пояс с пряжкой.

Однако самое большое удивление ожидало Матея впереди. Когда он провёл рукой по мечу и постарался представить, что это принадлежит ему, заметил, что на навершии эфеса выгравирован подснежник. Точно такой же, какой у них с Павлиной был на компасах, что дала им Белая фея.

«Но…» — заикаясь, сказал он и изумлённо посмотрел на кузнеца.

Тот больше не смог сдерживаться и расхохотался так, что его чёрно-седые волосы разметались во все стороны.

«Думаете, вы единственные, кого посетила Белая фея? — он просто держался за живот от смеха. — Я знал, что вы ко мне придёте, причём раньше, чем вы постучали в дверь моего домика».

У Матея словно выросли крылья. Значит, кузнец всё время знал, кто они и куда идут? Но почему он им даже словечком не обмолвился?

Когда статный мужчина нахохотался, он повернулся уже к Павлине:

«И ты сделала для меня очень много. Благодаря тебе эта избушка снова полна света, а я себя здесь впервые за несколько лет снова ощущаю, как дома. А если я буду страдать без чего-то больше, чем без умелых рук Матея, так это без твоих песенок».

И затем кузнец наклонился к полу второй раз и подал Павлине, которая от его похвалы немного зарделась, длинный предмет, завёрнутый в ткань. Павлина развернула его так же напряжённо, как и брат. Когда она его наконец размотала, обнаружила, что держит в руке деревянный посох. На первый взгляд он казался обычным, почти как любой другой посох путника, но, когда Павлина поставила его на пол, обнаружила, что он сравнительно высокий. Он был даже немного выше, чем она сама.

Однако это была не единственная его особенность. На самом конце посох расширялся, заканчиваясь, по сути, грушевидной верхушкой. А в центре этой верхушки было вырезано отверстие в виде капли, через которое можно было смотреть насквозь.

«Этот посох из древесины вербы. Но не из какой-нибудь. Далеко отсюда растёт столетняя верба, в древесине которой сокрыта волшебная сила. Одну из её ветвей ты сейчас держишь в своей руке, — объяснил ей кузнец. А когда он увидел, как Павлина с интересом поглаживает пальцем отверстие в верхушке посоха и как смотрит через него, добавил с улыбкой: — Не волнуйся. Ты узнаешь, для чего он служит».

Перевод с чешского Валентины Рашэтник

– – –

Вы можете заказать книгу  «Путешествие за подснежником»