День тринадцатый

Проснулась с великолепным ощущением радости. Меня не беспокоило нездоровье. Вытащила из-под одеяла руки: вчерашние страшные, красные зудящие пятна превратились в чуть заметные бледно-коричневые пятнышки. Тётя Екатерина показалась мне доброй волшебницей! Как она ловко победила мою болезнь!

На улице лаял Индус. Вот это радость — мой приятель дома. Значит, Алексей сегодня никуда не уехал! Быстро оделась и выбежала на улицу. Сквозь листву клёнов и ясеней, окружавших кордон, проникали лучи солнца и опускались до самой земли, отражались от поверхности воды в поилке Орлика, в бочке с водой, переливались в росе, которая бисером сверкала на траве. Красота!

Ни Алексея, ни Орлика на дворе не было, а вот лай Индуса был слышен отчётливо, и он приближался. По тропинке, ведущей к роднику, шла с вёдрами воды тётя Екатерина, а перед ней весело бежал Индус. Индус подскочил ко мне и тут же облизал моё лицо. «Умываться не надо!» — пошутила тётя Екатерина. Вёдра с водой она несла на коромысле, но не таком, как мы привыкли видеть в деревне у бабушки Екатерины Михайловны. Бабушкино коромысло представляло собой плоскую неширокую дугу с двумя крючками под вёдра по сторонам, такое коромысло бабушка могла перемещать с плеча на плечо, а коромысло, что лежало на плечах тёти Екатерины, было похоже на деревянную колодку, и это не моя выдумка: в дереве были выдолблены углубления под плечи, под шею также была сделана выемка. На каждом конце висели довольно толстые проволоки, загнутые крюком, а на них близко к земле висели вёдра с водой. С дугообразным коромыслом поступь женщины, несшей вёдра с водой, была плавной, осанка прямой, и всё для того, чтобы в плавных движениях не расплескать воду. Выглядело это легко и красиво, несмотря на тяжесть коромысла, которое, казалось, тётю Екатерину придавливало к земле. Спросила её, тяжело ли, на что тётя ответила: «Привычные мы», — и поставила на землю вёдра с родниковой водой. Показала ей вылеченные ею свои руки, она удовлетворённо улыбнулась. Рассказала, что Алексей с Орликом, запряжённым в телегу, уехал за солью: сделать запасы на зиму, чтобы лесным животным рассыпать зимой в кормушки. Лоси, кабаны любят лизать соль. Индус от нечего делать разлёгся у крыльца на брюхе, глазами сопровождал каждое наше движение. Был в дозоре и лёжа. Вышел из дома папа, с удовольствием потянулся после сна и, взяв меня за руку, повёл умываться к роднику, захватив пустые вёдра. Индус нас сопровождал.

Тётя Екатерина разожгла на улице таган, поставила на него сковородку, смазала её кусочком свиного сала и, пока сковорода прогревалась, принесла квашню с тестом и сказала, что сейчас будем печь лепёшки на поддымках. Бабушка Екатерина Михайловна летом тоже пекла лепёшки на поддымках, только таган устанавливала в устье русской печи, а угольки под таган клюкой доставала из догоравшей печи. Лепёшки, испечённые на поддымках, отличались необыкновенным ароматом, они были словно живые! Тётя Екатерина раскатала первую лепёшку, разложила её на сковороде. Подбрасывать щепки под таган мне не разрешила, делала это сама, объяснив, что при выпечке лепёшек огонь должен быть ровным, чтобы лепёшки не подгорели. Мне пришлось только наблюдать за огнём, но зато мне тётя разрешила раскатывать тесто. Первая лепёшка была перевернута, пошли аппетитные запахи. На стол около тагана тётя Екатерина поставила принесённое из дома кислое молоко, банку молока утренней дойки, черничное варенье и мёд. Мне не терпелось попробовать лепёшку, но она была горячая, и пришлось глотать слюни, ожидая пока она остынет. Мы с папой уже насытились, а тесто в квашне было ещё много. Тётя Екатерина сказала, что пошлёт лепёшки семье дяди Ивана — вечером за нами приедет Фильчина.

Мне очень хотелось ещё раз увидеть красавицу выдру, живущую в озерке неподалёку. Папа согласился, и мы отправились на прогулку.

Пригласили с собой Индуса, он, было, отправился с нами, но добежал только до родника, остановился и, как мы его не уговаривали, дальше не пошёл, — повернул к дому охранять хозяйку. Мы, не спеша, минуя тропинку, напрямик по лесу вышли к озеру. Долго сидели под облюбованным вчера деревом, но появления усатой красивой мордочки так и не дождались и отправились дальше. Папа предположил, очевидно, чтобы мне было не так обидно от несбывшихся надежд, что выдра пошла на охоту за пропитанием для своих деток. Это меня успокоило. Шли молча и слушали птичьи песни. Птичье разноголосие иногда сливалось в необыкновенно гармоничную мелодию, и мне казалось, что мелодия напоминает мне детскую песенку «У дороги чибис», которую мы разучивали в детском саду. Птички как будто спрашивали нас словами из этой песни: «А скажите, чьи вы, а скажите, чьи вы? И зачем, зачем идёте вы сюда?» Папа начал беззаботно насвистывать, не забывая подобранной у озера палкой искать в траве грибы матрёшки. Вдруг из-под ног вспорхнула птичка и села невдалеке на ветку куста. Мне захотелось рассмотреть её поближе, но птичка тотчас перепорхнула на соседний куст и так несколько раз перепархивала, далеко не отлетая от этого места. Папа осторожно раздвинул под кустом траву, и мы увидели небольшое гнездо, а в нём трёх маленьких птенчиков. Птенчики были без оперения и поднимали головки с открытыми ртами. Вот почему птичка не улетала далеко, она охраняла своих деток! Сидя на ветке, птичка обеспокоенно запричитала, папа аккуратно сдвинул траву, и мы осторожно пошли прочь от гнезда. Птичка тут же опустилась в траву. Заботливая мама-птичка! Моя мама тоже очень заботливая и добрая.

На полянке по ходу нашего движения буйно цвёл иван-чай. Его длинные стебли с красными конусообразными соцветиями полыхали на солнце. Папа предложил нарвать травы для тети Екатерины. Папа сказал, что она сумеет распорядиться этой целебной травой как надо. Нарвали целую охапку иван-чая, но поляна не оскудела, всё так же полыхала цветами. Поскольку бродить по лесу с нарванной травой было неудобно, мы не спеша отправились обратно. Снова вышли к озеру и присели отдохнуть под нашим деревом. Папа умылся, мне сполоснул лицо, руки позволил вымыть самой. Листва над нами шелестела от нежных порывов ветерка, листочки что-то нашёптывали, даже подремать захотелось. На противоположном берегу, где вчера из воды показала свою головку выдра, вода пришла в движение, пошли круги, и показалась вчерашняя мордочка. Выдра замерла, какое-то время наблюдала, нет ли опасности, и, успокоившись, начала плавать вдоль противоположного берега, ныряя и показывая свою блестящую шкурку. Мы с папай замерли, чтобы не спугнуть красавицу-выдру, и с восторгом наблюдали за её водными пируэтами. Иногда выдра погружалась надолго, и у меня возникало беспокойство, не утонула ли она, но папа успокаивал, говоря, что она хорошо плавает. И правда, через какое-то время как ни в чём не бывало выдра выныривала, и снова мы видели её длинные усы. Очевидно, для выдры настало время других, более важных дел, — она исчезла так же внезапно, как и появилась, а нам было пора домой.

Время обеда мы прогуляли, нас встречала взволнованная тётя Екатерина, но, увидев охапку иван-чая, смягчилась, обрадованная. Обед давно нас ждал: куриный супчик с домашней лапшой, сделанной из остатков лепёшечного теста, и картофельная запеканка с грибами, — мама дома часто делала такую. Папа после обеда пил крепкий чай с утренними лепёшками. Тётя Екатерина вручила мне миску с едой и косточками для Индуса, который в ожидании Алексея слонялся по двору, но, увидев миску в моих руках, заметно оживился и с удовольствием поедал поданное угощение.

Через час приехал Алексей с нагруженной мешками с солью телегой. Орлику хотелось поскорей сбросить с себя упряжь, и он от нетерпения «играл» ногой. Индус радостно прыгал вокруг хозяина. Орлика распрягли, напоили, дали овса. Папа с Алексеем принялись разгружать мешки с солью в сарай. Алексей сходил к роднику умыться, Индус преданно сопровождал его. Тётя Екатерина накрывала для Алексея на стол, а он рассказывал последние новости, которые услышал в посёлке. Папа сидел рядом, иногда переспрашивал о знакомых.

К дому подъехала Фильчина, как и обещала. Сегодня лошадь Звёздочка бала запряжена в бричку, — ехать будет удобней. Обед плавно перешёл в ранний ужин: пили чай с мятой, Фильчину радушно накормили обедом. Тётя Екатерина упаковала лепёшки, испечённые утром на поддымках, в бутылку налила на дорогу родниковой воды, и мы попрощались. Не обошлось без слёз, — тётя плакала, сетуя, что мало побыли, и папа обещал приехать на следующий год. Наконец, тронулись в путь. Какое-то время за бричкой бежал Индус, потом он отстал, и мы ехали, молча переживая прощание, а мне в голову приходили мысли о том, сколько разных событий произошло в эти два дня, — как будто прожита целая жизнь.

К дяде Ивану приехали поздним вечером, меня сразу уложили спать, взрослые же остались на улице обсудить завтрашний наш с папой отъезд и предстоящие при этом хлопоты.

Мне же снилась мама, — скоро её увижу; маленький брат во сне манил меня ручонками. Соскучилась!

Продолжение следует