День первый
В августе месяце мне исполнилось пять лет, папа собирался в очередной отпуск навестить свою многочисленную родню в Пензенской области. Отцу очень хотелось представить дочь, то есть меня, своей родне. Мама не возражала против нашего совместного путешествия, поскольку считала меня уже довольно взрослой и самостоятельной для длительной поездки в поездах. Закончилась обычная подготовка к отъезду: приобретение подарков родственникам, покупка билетов, нового платья и парусиновых туфелек для меня, – как мама выражалась: «Чтобы папа привёз на смотрины красавицу!»
И наконец белобрысенькая «красавица» с папой отправились на поезде до столицы нашей родины Москвы. Москва не оправдала моих ожиданий, которые сложились из рассказов её посетивших людей, из детских стихов и песен о красавице Москве. С Савеловского вокзала на автобусе мы переехали на Казанский вокзал, папа прокомпостировал билет до станции Земетчино. В суете Москва не произвела на меня никакого впечатления, скорее, разочаровала, – распался созданный фантазиями образ столицы. Папа покормил меня в вокзальном буфете, и мы поехали дальше. Ехали ночью, а во второй половине дня прибыли на станцию Земетчино. Поезд стоял две минуты, папа быстро выгрузил вещи, в том числе огромный деревянный чемодан с подарками, затем подхватил меня и поставил на перрон.
На перроне нас уже ждал брат отца Иван Васильевич, небольшого роста, круглый, улыбчивый. Когда он улыбался, его глаза становились маленькими добрыми лучиками. Становилось весело! Дядя с папой сердечно обнялись, затем дядя Иван внимательно посмотрел на меня, пожал мою ручонку и сказал: «Добро пожаловать, красавица!»
За небольшим зданием вокзала нас ждала красивая лошадь, запряжённая в бричку. Вещи были уложены, все расселись, и бричка весело покатила нас в гости к папиной родне. Дядя Иван и отец оживлённо разговаривали, мне же было интересно смотреть на поля с вызревающим просом. Деревьев было мало, в отличие от нашей природы, богатой лесами.
Дома нас с нетерпением ждали, папу очень любили в семье. Мы вошли, дядя Иван задержался, выгружая поклажу. Первой к папе подошла пожилая женщина, обняла его и заплакала, причитая: «Феденька, Феденька!» Мне стало не по себе от её плача, казалось, надо радоваться – мы приехали с подарками! Вскоре всё разъяснилось; оказалось, это папина мама, моя бабушка Александра. Одета была бабушка фантастически: в длинную тёмную юбку с нашитыми на ней широкими лентами в виде квадратов, кофточку в полоску с кокеткой на груди и сборками под кокеткой; а вот на голове бабушки Александры красовался «чепчик» из бисера с прикрывавшей шею оборочкой. Это было так завораживающе красиво, что всё моё внимание было сосредоточено на бабушке, несмотря на то, что в комнате было человек пятнадцать. Бабушка погладила меня по голове, долго рассматривала и затем неожиданно для меня громко сказала: «Наша, Зилотова!» Все наперебой стали говорить, что «Зилотова, Зилотова и похожа на Фёдора».
Мы умылись с дороги и сели ужинать. На столе были высокие стопки блинов, выпеченных из просяной муки, кислое молоко, драчёны, маленькие рубленые котлетки из баранины и целый зажаренный гусь, красные помидоры и мой любимый яблочный компот. За столом меня перезнакомили со всеми двоюродными братьями и сёстрами, а их было немало – восемь человек. Всех сразу не упомнишь; со мной рядом сидел сын дяди Ивана, Евгений, примерно моего возраста, и общение с родственниками шло через него. Взрослые выпили немного горилки, и разговор перешёл на воспоминания, кто-то запел: «При лужке, лужке…». Глаза мои слипались, чьи-то руки подхватили меня и понесли, уложили на кровать, раздели и, укрывая одеялом, кто-то ласково прошептал: «Умаялась, деточка».
Продолжение следует