В начале пятидесятых прошлого столетия разразилась эпидемия гриппа, неизвестного до той поры страшного вируса А. Заболевали в основном дети, и, поскольку вирус был новый, действенного лекарства против него не было. Медики не знали, чем и как лечить этот уносящий детские жизни грипп.

Заболевших детей со всего города свозили и госпитализировали в инфекционной больнице. По несчастью, и мне пришлось оказаться в этой больнице. Дома меня оставить врачи категорически отказались, чтобы не подвергать опасности заболевания двух моих маленьких братьев.

От высокой температуры притупилось ощущение реальности и к тому, что меня увозят куда-то на скорой помощи, отнеслась почти равнодушно, и только внутри неожиданно возникло чувство полного одиночества.

Родственников в инфекционную больницу не пропускали, а в связи с эпидемией был объявлен карантин. Ребята, которые были покрепче и могли вставать, общались с родными через окна. У меня от высокой температуры начались носовые кровотечения. Забрали подушку и запретили вставать, в нос вставили ватные жгутики, смоченные лекарством. Считали, что это избавит меня от кровотечения. Кровь всё равно текла – теперь прямо в рот. Во рту постоянно ощущался вкус запекшейся крови. Температура и кровопотеря лишили меня сил. Помню, что кушать не могла, только пила, а поили меня из смешного чайничка с длинным-длинным рыльцем. Температура к вечеру поднималась, и нянечка на свой страх и риск обкладывала меня полотенцами, смоченными в уксусной воде. Запах уксуса стоял в палате.

Лечащими врачами в больнице была еврейская супружеская пара, высланная из Ленинграда по пятьдесят восьмой статье, – так говорили между собой санитарки. Что за удивительное сооружение эта пятьдесят восьмая статья – мы, дети, не знали, а в моей воспалённой голове возникало что-то похожее на почтовый конвейер, по которому людей, как посылки, рассылают по адресам.

Нашу палату вела Луиза Ароновна. Во время обхода она садилась на мою кровать, осторожно приподнимала моё почти невесомое тело, голова сразу находила опору на плече Луизы Ароновны. Одной рукой она придерживала мне голову, другой прослушивала лёгкие, приговаривая с акцентом: «Дыши, деточка, дыши». Её рука на моей голове была холодной и ласковой одновременно, и в эти моменты ко мне возвращалось чувство защищённости и слабой надежды на выздоровление. Рукав её халата пачкала кровь из моего носа, но она как будто не замечала этого, осторожно укладывала меня на кровать и продолжала обход.

Потом приходили медсёстры, делали назначенные уколы, а часа в три, когда больница затихала на послеобеденный тихий час, Луиза Ароновна снова приходила ко мне с маленькой чашечкой бульона, говорила, что принесла его мама и надо кушать, чтобы поправиться, и не спеша скармливала мне несколько ложек. День, проведённый в больнице, был похож на предыдущий, если его не омрачала смерть очередной жертвы вируса, с подлым названием: вирус А. Утро начиналось с обхода, и снова Луиза Ароновна бережно поднимала меня с постели, придерживала мою головку, прослушивала мои лёгкие и говорила своё неизменное: «Дыши, деточка, дыши». Прошла ещё неделя. Температура стала спадать, сосудики в носу окрепли и не так кровоточили, мне стало легче, да и не только мне. Радовались врачи, медсёстры, санитарки: мы сумели победить болезнь. У нас появился аппетит выздоравливающих волчат, и мы с радостью поглощали больничный рацион. На обходе стояли у своих кроваток, и Луиза Ароновна по очереди прослушивала наши лёгкие. Когда очередь доходила до меня, прислоняя фонендоскоп к моей спине, она, как и прежде, повторяла: «Дыши, деточка, дыши». Она призывала меня жить!

Через неделю меня выписали домой! В приёмном покое была мама с моими вещами. Переодеваясь, видела, как мама разговаривает с Луизой Ароновной. Было понятно, что мама горячо благодарит врача, и вдруг мама схватила руку Луизы Ароновны и стала целовать – в знак глубокой благодарности. Мама плакала от счастья, что дочь осталась жива.

Много лет спустя стала понимать, что жизнь моя висела на волоске и что эта необыкновенная еврейская женщина была послана судьбой, чтобы словами: «Дыши, деточка, дыши» – а звучали они: «Живи, деточка, живи!» – помочь мне вырваться из лап болезни.

Р.S.

Несколько лет назад детскую инфекционную больницу снесли, разравняли пустырь и на этом месте построили огромный торговый центр «Космос», очень популярный у жителей города. У меня же никогда не возникло желания, даже из любопытства, посетить этот магазин. Сразу вставала пред глазами инфекционная больница…

Странные мы существа, люди: пренебрегаем тем, чем пренебрегать нельзя. Строим торговый центр на месте инфекционной больницы, родильный дом – на могильнике животных, спортивный комплекс – на месте скотобойни. Потом удивляемся, что дети рождаются со стафилококковой инфекцией, в спортклубе проявляется агрессия.

Какая энергетика заложена в продуктах, приобретённых в торговом центре, построенном на месте инфекционной больницы?