Лет сорок назад мои родители приобрели в деревне Ковыкино маленький домик, чтобы наше немалочисленное семейство с детьми, внуками могло отдыхать по выходным на природе, да и – пока внуки были небольшие – отпуска проводили в нашей деревне.
Шумная наша компания состояла из мамы, двух моих братьев Михаила и Юрия, их жён Валентины и Анны, меня, моего мужа Дмитрия, племянниц Ольги, Маруси и моего сына Всеволода. Ольга и Сева были почти ровесниками лет по шесть, а белокурой кудрявой Марусе было три годика.
Мы все любили лес. Лес прочно вошёл в нашу жизнь, в нём мы чувствовали себя вольготно и раскованно, почти как дома. У деревни лес был исхожен нами вдоль и поперёк, мы знали каждую тропинку, места, где росли белые грибы, волнушки, подберёзовики. У каждого были заветные полянки с земляникой или подосиновиками.
Приезжали в деревню поздним вечером в пятницу, укладывали спать детей, а взрослые уже настраивались на утренний поход в лес. Из чулана извлекались старые плащи, шапки, брюки. Готовились корзинки, ножи, туески под ягоды. Сборы продолжались довольно долго, мы засыпали часа на три, а утром в пятом часу вставали и, сполоснув лица холодной водой, по росистым лугам шли в лес.
Нам с мамой приходилось оставаться дома с детьми и готовить завтрак, обед для ушедших на промысел. Утром первого субботнего дня творилась огромная квашня теста на блины. На улице разжигалась примитивная летняя печь, рядом на столе размещали масло, тесто, лопаточку для перевертывания блинов. Разогретая сковорода смазывалась пучком смоченных маслом куриных перьев, и постепенно на блюде вырастала гора румяных пахучих блинов. Просыпались дети, умывались и с полулитровыми банками шли в соседний дом к тёте Екатерине за парным коровьим молоком. Молоко Екатерина наливала каждому отдельно, дети садились на скамеечку подле её дома и пили с задором, и когда возвращались домой – в банках молока почти не оставалось. Остатками запивали блины. Дети накормлены, приходило время думать об обеде. На печи сковороду сменял большой чугун, в нём варили щи. Овощи в середине лета в огороде уже были, в чугун добавлялся щавель, петрушка, укроп, чуть мяты, и от готовившихся щей исходил аромат на всю деревню. Наверно, на запах щей возвращались из леса наши родственники, снимали с себя тряпьё, в которое были одеты, развешивали на забор просушить, умывались и садились завтракать-обедать.
Самое интересное зрелище можно было наблюдать после обеда: каждый разбирал свою корзину. Грибы сортировались: на засол – отдельно, боровые грибы – отдельно, что – на жаркое, что – посушить впрок. В солнечную погоду грибы разрезались на небольшие кусочки, раскладывались на металлические противни, которые ставились на крышу веранды, сохли грибы на солнце быстро. Собранные ягоды сдабривали сахарным песком, и к ужину намечались вареники.
Для меня было настоящим испытанием быть вблизи леса и не иметь возможности из-за занятости пойти в лес, но выход был найден. Вечером перед закатом солнца выходила на дорогу за деревней и медленно шла на закат, в поле трещали кузнечики, медленно опускалось за горизонт солнце. Вечерняя прохлада давала отдых после жаркого дня. Охватывало чувство необыкновенного полёта в одиночестве позднего вечера. Усталость отступала. Завтра новый день!