Было серое, хмурое утро, хотя на календаре был конец марта. В полную силу цвели абрикосы, и их приятный аромат проникал в комнату через слегка приоткрытое окно, где, проснувшись и потирая глаза, в кровати лежала Наталия Викторовна. Неожиданно налетел ветер, и нежные розовые цветочки начали опадать на землю.
– Снова ветер сорвёт цвет и не будет плода, – ворчал Алексей, муж Натальи.
– Как и у нас, – отвечала ему жена, – не всегда то, что цветёт в душе, приносит свой плод. Иногда налетают тёмные мысли, а ещё хуже, когда, как тёмная грозовая туча, что-то мрачное нависает над головой, и ты делаешь совсем не то, что должен. И цветок зарождающегося чего-то доброго, правильного, хорошего срывается, и его уже нет.
– И к чему такие философствования? Лучше бы ты уже вставала с постели и готовила завтрак. Или как, кушать сегодня не будем? – ответил ей Алексей.
– Отчего-то мне грустно. И совершенно не хочется идти на работу, – отвечала Наталья, – вот не могу себя пересилить и всё! Ноги меня не слушаются. Полежу ещё чуток.
Тем временем из кухни уже доносился запах свежемолотого кофе. И через пять минут на пороге спальни стоял Алексей с чашечкой ароматного напитка.
– Знаю, чем взбодрить мою голубушку, – подмигнул он ей, – отбрасывай прочь хандру и собирайся на работу.
Переступив порог отделения, Наталья Викторовна обратила внимание на группу медсестёр, которые явно что-то обсуждали. Увидев её, все притихли, только одна побежала к ней.
– Наталья Викторовна! Знаете, горе у нас в больнице! Владимир Петрович умирает в реанимации. Звонили уже не единожды, вас ждут. Но, мне кажется, что уже поздно…
Не успев надеть халат, Наталья Викторовна стремглав бросилась к двери. Внутри вся сжавшись, и как львица готовая к прыжку, она, не успев опомниться, уже была в реанимационном отделении. Мыслей не было. Только боль, боль от вероятной утраты.
Владимир Петрович, мужчина пятидесяти лет, был лучшим хирургом районной больницы. Весёлый, добрый, отзывчивый. Наталья Викторовна часто разбирала с ним сложные случаи диагностики, так как их профессиональные интересы пересекались. И вот вчера после операции умерла молодая женщина. Наталья Викторовна ещё успела её доставить живой в хирургическое отделение, но итог операции был печален. Они долго дискутировали о том, можно ли было ей помочь или, возможно, так должно было случиться. И Владимир Петрович сказал:
– Иногда нужно дать человеку уйти, просто не мешать ему. Понимаете меня? – и как-то грустно посмотрел на неё.
Сейчас он лежал уже посиневший. До слуха Натальи от коллег урывками доносились подробности случившегося:
«Сегодня утром как обычно он встал и пошёл в ванную… Жена услышала, как что-то тяжёлое упало, и начала звать мужа, но, не дождавшись ответа, зашла в комнату и увидела мужа, лежавшего на полу без сознания с пеной у рта… Сердцебиения и дыхания не было… Босиком и в одной ночной рубашке она побежала на станцию скорой помощи – от их дома это было метров двадцать… Больше она ничего не помнит…»
Реанимационные мероприятия уже проводились более часа. За это время сердце останавливалось три раза. Его с трудом заводили. И вот снова остановка. Заведующий, увидев Наталью, сказал:
– Наташенька, уведите пожалуйста жену, прошу вас. Ничего не помогает. Мы констатируем смерть. Сделали всё, что могли.
Туман застелил глаза Натальи, и только «Нет!» – протяжное, глухое, вырвалось у неё из груди. Она бросилась к телу, лежавшем на кровати, и, сделав прекардиальный удар, начала искусственный массаж сердца. Буквально через минуту сердце забилось. Сначала еле-еле, потом всё больше и больше. И через некоторое время Владимир Петрович, открыв глаза, очень тихо произнёс:
– Кто вы? Зачем вы так со мной?
Потрясение, словно молния, пронизало Наталью от головы до пят. Что она сделала?
«Нужно дать человеку уйти, просто не мешать ему …» – словно предчувствуя, только вчера он просил её об этом.
Повернувшись, она побежала по коридорам: бежала, сама не зная куда, только бы подальше от себя самой. Просила ли она Помощи Свыше? Спрашивала ли она у невидимых помощников, которые ведь всегда подсказывали ей правильное решение? Ответ был однозначным: нет. А ведь утром, прислушайся к своим ощущениям, ошибки не совершила бы. Вытирая слёзы, она думала о том, что очередной экзамен провалила.
Прошёл месяц. Владимир Петрович начинал жить заново. Учился говорить, ходить, правда, временами ничего не помнил: ни кто он, ни как его зовут. Он не узнавал даже близких людей. О возвращении к профессиональной деятельности и речи не могло быть. Хотя его жена надеется и не отходит от него ни на шаг. Делает всё возможное, чтобы он поправился и начал жить, как раньше.
А Наталья так ни разу его не навестила и прячет глаза от его жены, чтобы она не увидела там сожаление о случившемся. А жена при встречах всё время благодарит её, ей же от этого ещё больнее. Ведь снова она своё желание поставила выше Воли Всевышнего.