Родители мои встретились после войны. Первенца мама родила в середине первого послевоенного года. Вес мой при рождении был, как мама говорила, «птичий», чуть больше полутора килограммов. Пеленали меня вместе с маленькой трофейной подушкой из лебяжьего пуха, которую отец привёз с фронта. Без подушки пеленать было просто нечего.

Своего молока у мамы не было, и, чтобы не потерять меня, необходимо было молоко. Деньги после войны ценности не имели, на рынке процветал натуральный обмен, «бартер» на современном языке. К счастью, отец работал водителем на рыбзаводе, и ему два раза в месяц выдавали продуктовый паёк – селёдку.

На рынке один литр молока можно было выменять на четыре селёдки, на три селёдки – вязанку дров, на шесть селёдок – пуд сена, на пуд сена – бидон молока. В семье часто вспоминали о том, что меня спасла селёдка.

После меня с интервалом в четыре года родились два моих брата, и мне как самой старшей пришлось нянчить братьев и отвечать перед мамой за все их проступки. Что не так: «Не доглядела».

Помню себя четырёхлетней, мама в больнице: пошла за братиком. Помогаю папе, намываю полы в нашей комнате, используя свой ночной горшок.

Научившись в школе читать, однажды случайно в комоде, в старой сумочке с документами нашла своё свидетельство о рождении. В документе чёрным по белому написано: «Свидетельство о рождении (повторное). Девочка Наталья удочерена….»

Внутри как будто что-то лопнуло. Трудно и сейчас передать словами ощущения, испытанные в тот момент. Забилась в угол на чердаке и рыдала, рыдала, до конца не осознавая то, что произошло. Стали в голову приходить мысли, что не зря меня заставляют смотреть за братьями, помогать по дому – «не родная», и слёзы снова лились ручьями. Стало очень жалко себя, и жалость эта выросла до невероятных размеров. Зрели планы мести: убежать из дома к бабушке, и снова слёзы, слёзы.

Такой нашла меня мама. Она испугалась, стала выпытывать, что со мной. Говорить не хотелось, обида на маму отодвинула мамину любовь. Наконец через сдавленные рыдания рассказала. Мама крепко прижала меня к себе и говорила, говорила о том, как они с папой любят меня и благодарны мне за помощь с мальчишками.

Потом объяснила, что «метрики» пришлось выправлять потому, что, когда меня родила, они с папой были ещё не женаты. Вот папе и пришлось удочерять свою же дочь.

Постепенно боль уходила. Мы с мамой пошли домой.

Шли годы, многое в жизни стало понятно. Мама давно ушла, а во мне до сих пор живёт благодарность за то, что забота о братьях подготовила меня к взрослой жизни. Мало чему из домашних дел пришлось учиться, почти всё умела, благодаря моей маме.