Ольга влетела в класс и быстро оглядела своих двенадцатиклассников:

— Так, ребята, все в сборе? Готовы на подвиги? Секундочку, сейчас я распечатаю слова песен, и начнём.

Ольга раздала листы, взяла в руки гитару и начала объяснять.  Через пару недель они с небольшой группой старшеклассников по проекту уезжали в Бельгию. В Брюсселе ученики должны были жить в семьях членов Парламента, были запланированы общие культурные мероприятия, и организаторы просили по возможности подготовить культурную программу. Ольга со своей подругой, работающей в другой школе, составила программу и теперь каждая усердно готовила своих ребят. Ольга пропела песню и оглядела учеников. Похоже, задорная песня им понравилась, и учительница радостно улыбнулась:

— А теперь присоединяйтесь. Вместе со мной.

Полился не совсем стройный хор голосов, но Ольга не переживала — это ведь только начало. Вдруг она обратила внимание, что в то время как все увлеченно, хотя порой и невпопад, поют, один парень отстранённо молчит.

— Юрик, с тобой всё в порядке? Может, горло болит? Или песня так сильно не нравится? — поинтересовалась она.

— Нет, Ольга Николаевна, горло не болит, и песня красивая. Просто я совсем не могу петь.

— Что значит – не можешь петь? Почему ты так считаешь? — опешила девушка.

— Просто не могу и всё. Мне учительница по музыке давно сказала, что тебе, мол, Юра, медведь на ухо наступил, будь добр, умолкни и не тревожь нас своим рёвом,— Юрий обречённо вздохнул. — Не буду же я вам за границей выступление портить.

Что-то такое прозвучало в его голосе, что у Ольги защемило сердце. Уж она-то не понаслышке знала, что музыкальные способности, как и всё остальные, можно развить. Тут же ей припомнились студенческие годы. Девушка тогда училась аккомпанировать себе на гитаре. Вроде бы всё шло неплохо, кроме одного нюанса. Был в их компании парень, который музыкой занимался давно и обладал отменным слухом. Каждый раз, когда Ольга настраивала гитару и брала первый аккорд, приятель с кривой усмешкой вырывал инструмент у неё из рук и демонстративно перенастраивал его. В такие моменты Ольге хотелось провалиться сквозь землю и она в отчаянье думала: «Неужели я так плохо различаю тона»? Девушка с удовольствием вообще отказалась бы от настройки гитары, передала бы это дело кому-нибудь другому. Но кому? Играть-то ей хотелось. И она, упорно стиснув зубы, продолжала. Раз за разом, изо дня в день настраивала инструмент так, как получалось, внутренне вся сжавшись, если рядом находился приятель музыкант. А совсем недавно подруга, которая присутствовала при настройке инструмента, удивлённо спросила: «Не понимаю, ты что, действительно слышишь какие-то отличия в звуках, что ты всё что-то там подкручиваешь? Для меня на обеих струнах тона звучат одинаково, в унисон». Ольга удивилась — школьная подруга довольно хорошо пела, неужели она действительно не улавливает разницу? Самой-то ей несоответствие определённых тонов было явственно слышно. А потом вдруг спохватилась — конечно, человек может этого и не слышать, несмотря на наличие музыкального слуха. Для того чтобы различать нюансы звука, нужен определённый навык, нужно сосредоточиться и внимательно слушать. Подруга-то не играет, а лишь иногда поёт, род деятельности настройщика ей незнаком, поэтому и небольшие различия в звуках на данный момент не доступны её слуху.

Всё это промелькнуло в голове у Ольги и она по-доброму посмотрела на мальчика:

— Нет, так дело не пойдёт, ну как же мы без тебя? До этого ведь мы всё делали вместе, и песня у нас походная, её мы тоже должны спеть все вместе. Давай-ка так: встань рядом с Андреем, у него голос сильный. И просто внимательно слушай, тихонечко подпевай. Совсем тихонечко. В конце концов, попробовать-то можем, это ведь всего лишь репетиции, — Ольга Николаевна ободряюще улыбнулась.

Юрик нехотя кивнул — затея ему не нравилась, но из-за искреннего расположения к учительнице решил попробовать.

Репетиции шли своим чередом, каждый раз песня лилась всё звонче, хор голосов становился всё стройнее.

Учительница потихоньку наблюдала за Юриком. Сначала мальчик напряжённо слушал, чуть наморщив лоб от прилагаемых усилий. Затем робко вступал в одном или другом месте, но через такт-два опять испуганно замолкал. Когда их взгляды случайно встречались, Ольга знаками давала ему понять, что всё идёт как надо, всё получается. Юрий недоверчиво оглядывался, пытаясь удостовериться, действительно ли ему предназначался одобрительный жест, застенчиво улыбался и опять вступал в такт. Ольга недоумевала и про себя тихо удивлялась словам учительницы по музыке. Конечно, сама она не была профессиональным музыкантом, и всё-таки ей было понятно, что петь парень может. Как бы то ни было, его пение не особо отличалось от  пения некоторых одноклассников, которые и не думали переживать, считая, что петь прекрасно могут. Просто это был тот случай, когда музыкальный слух ребёнка вообще не развивали, и вполне нормально, что голос поначалу его не слушался.

На генеральной репетиции старшеклассники веселились от души. Теперь уже ребята чувствовали себя уверенно и получали искреннее удовольствие от пения — им самим нравилось, как звучал их хор. Пройдя всю программу от начала до конца, Ольга раздавала последние указания по поводу сборов и прощалась с ребятами. Как вдруг её окликнул Юрий:

— Ольга Николаевна!

— Слушаю, Юра, — учительница обернулась на голос.

— А ведь оказывается я могу петь! Могу! — Юрик на радостях подбросил вверх один из учебников, искренне ей улыбнулся и проникновенно сказал, — Спасибо Вам за это открытие, Ольга Николаевна!

Не дожидаясь, пока растроганная учительница скажет что-нибудь в ответ, парень сорвался с места и вприпрыжку помчался за одноклассниками.