Была пятница, и, как обычно, напряжённый рабочий день. Во второй половине дня Валентине Федоровне — главврачу районной больницы — нужно было решить одну сложную задачу, уладить конфликт, который грозил взорвать всё вокруг. Нужно было ехать в близлежащую деревню к двум онкобольным, которые принимали наркотические обезболивающие препараты. Поставки этих препаратов по неизвестным причинам временно прекратились, запас исчерпывался, и нужно было их убедить перейти на другие обезболивающие препараты. Дело было непростое, их организм привык к наркотикам, и чтобы избежать скандалов, звонков на горячую линию, нужно было ехать к этим людям, говорить правду, объяснять ситуацию, просить немножко потерпеть. Размышления Валентины Фёдоровны прервал телефонный звонок:
– Валентина Фёдоровна! У нас умирает четырёхмесячный ребенок, мать пьёт, по ночам гуляет, оставляя ребёнка на свою десятилетнюю сестру, кормит его только коровьим молоком, да и то — когда оно есть в наличии. Родителей у матери ребёнка нет, у мужа тоже, – причитал сельский врач из отдалённой деревни, – ребёнок не набирает вес, голодает, и если ничего не изменить сейчас, то ребёнок не выживет. Приезжайте побыстрее, а то я звонил во все социальные службы, обещали приехать, но вот уже две недели никого нет.
– А дело подождёт до понедельника? – устало спросила Валентина Фёдоровна.
– Ну, подождёт, конечно. Уже больше ждал – подожду и до понедельника, – разочарованно выдавил из себя сельский врач.
Подойдя к машине, Валентина Фёдоровна подняла глаза вверх. Прислушалась к себе: как-то глухо стучало сердце и щемило под ложечкой.
– Мы едем к ребёнку, — произнесла тихо, но уверенно.
– А как же онкобольные? – удивлённо переспросил шофёр, – я уже и их адреса ввёл в навигатор.
– Всё потом, мы едем к ребёнку.
У неё это созрело только сейчас, и на душе как-то заметно полегчало.
По дороге она созвонилась с социальными службами и, немного повысив тон голоса, требовала немедленно прибыть к ребёнку. И вот группа из четырёх человек в пятницу, под вечер, ехала в глухую деревню, к ребёнку, который так нуждался в помощи.
***
Дорогу к дому им показал сельский врач. Старенький заброшенный дом на окраине села представлял собой жалкое зрелище. Перекошенная дверь, возле окон трещины. Казалось, что в этом доме уже давно никто не живёт.
В детской кроватке возле окна лежал маленький мальчик. Весь мокрый, истощённый, но с красивыми голубыми глазами, лежал и тихо стонал. Непропорциональные телу тонюсенькие ножки были вывернуты и слегка напоминали букву О.
Валентина Фёдоровна осмотрела мальчика, хотя сразу поняла, что ребёнок здоров, он просто хронически не доедает. Она стала расспрашивать 10-летнюю девочку, которая сидела возле кроватки.
– Малышка, а где мама?
– Гуляет где-то, уже второй день как её нет. Вот и коровье молочко закончилось, не знаю, что и делать.
– А родственники, может быть, отец? – не переставала надеяться Валентина Фёдоровна.
– Никто к нам не приходит, кроме вот дяденьки, – девочка показала пальцем на сельского врача. – А родственники говорят, что, мол, родила ребёнка, деньги на него получила, так пусть и растит, у нас своих проблем хватает.
Валентина Фёдоровна бережно взяла мальчика на руки, завернула его в свой шерстяной платок и прижала к груди. Она легонько качала его на своих руках, мальчик притих и уснул. Она не могла, просто физически не могла его положить в кроватку. Чувствовала его тепло и знала, что ему тоже сейчас, может быть, как никогда ранее спокойно и хорошо.
– Как зовут мальчика?
– Ярослав, – ответила девочка.
Ярослав… и тут картина за картиной начали появляться перед её духовным взором… Она думала, что забыла, думала, что простила, а оказывается вот оно, всё живо.
***
Валентина Фёдоровна, имея уже троих детей, носила под сердцем четвёртого. Очень мальчика хотела, и даже имя ему дала: Ярослав. Но мужу об этом сказать боялась, ведь знала – ругать будет, обидит. И с подругой, самой близкой и родной, не поделилась, потому что знала, что она поддержит её и посоветует уж лучше уходить от мужа, чем поступать против совести. А Валентине Фёдоровне было и больно, и страшно. Ребёночка очень хотелось, но рассудок-то говорил: «Сама не справишься, если муж отвернётся. А остальные дети как? Они же тоже будут страдать. Подумай!»
И снова… всплывает картина за картиной…
Как она стоит на коленях перед мужем и просит поддержать её, оставить ребёнка. Она сильная, она справится. Её любви хватит на всех. Но эхом в ушах отдаётся: «НЕТ!» С грохотом закрывается дверь, и она бросается на кровать. Всю ночь рыдает, только под утро забывается беспокойным сном. Но что это? Открыв глаза, она видит, что лежит в луже крови…
Ребёнок ушёл сам, чуть было не забрав её с собой.
***
Прошли годы. Она изменилась. И вот снова всё вспыхнуло в ней.
– Ярослав… никому не отдам. Если мать и вправду пропащая, заберу его домой. И мужа спрашивать не стану. – Так говорили ощущения. А рассудок вновь выдвигал свои доводы: «Зачем домой, можно же в больницу забрать, присмотреться к нему, у него же наследственность какая?»
А Ярославчик, тихо посапывая, спал у неё на руках.
Пришла мать, вернее, её привели жители деревни. Красивая, слегка подвыпившая, молодая женщина начала кричать, разбрасывать детские вещи, даже пыталась подраться с представителями социальных служб. А Валентины Фёдоровны как бы не замечала. А потом подошла к ней и сказала:
– Прошу Вас, дайте мне шанс! Не отбирайте Ярославчика! Я куплю ему питание, я стану хорошей мамой! Вы ведь тоже мать, дайте мне шанс!
И Валентина Фёдоровна сдалась. Попросила сегодня же привезти детское питание и членам комиссии объявила, что если нет возражений, даём маме шанс – неделю. В доме убрать, ребёнка кормить смесями по часам, через неделю повторный визит. Справится – ребёнок её, а нет – будем его забирать. Всё, вопрос решён, едем домой.
«А почему на сердце тяжело, Валентина Фёдоровна?» — говорил её внутренний голос.
«Замолчи! Я всё сделала правильно».
Но, придя домой, она только и думала о мальчике, вспоминала его глубокие глаза.
Выходные пролетели незаметно. И снова понедельник, и снова полно работы. Проблемы с наркотическими препаратами разрешились сами собой. Другая районная больница одолжила, у них был большой запас.
Шёл приём пациентов, когда тревожно раздался телефонный звонок. Снова по ту сторону — сельский врач:
– Валентина Фёдоровна! Беда у нас! Ярославчик умер, захлебнулся рвотными массами!
Ручка упала на пол… на глаза накатились слёзы, а сельский врач всё не утихал:
– Валентина Фёдоровна, Вы же его два часа из своих рук не выпускали! Почему, почему Вы его не забрали? Я точно чувствовал, что Вы его хотите забрать, если не к себе домой, то хотя бы в больницу. Почему?
Она положила телефон. Села за стол. В висках тревожно стучало: «Почему, сделав первый шаг, я не сделала второй? Ведь ощущала, что так и будет. Почему?»