Это рассказ цветочного эльфа о том, как сущностные воспитывают своих детей.

– – –

В жизни каждого из малых сущностных придёт время, когда он начнёт страстно желать того, чтобы ему можно было воспитывать дитя. И во мне это желание сформировалось, усилившись до такой степени, что оно могло быть исполнено.

Нам для этого не нужно соединения мужского и женского. Достаточно просто желать — и сущностное дитя к нам приносится. Вот так и я однажды заметила, что один бутончик моего цветка словно бы светлее и лучезарнее. Это сущностные, которые заботятся о пробуждении сущностных в грубой вещественности, принесли для меня маленького эльфика. Меня наполнила радость, но одновременно – и серьёзность момента, и благодарность Творцу за то, что моё желание было исполнено. Но случилось это уже давно, когда я заботилась о цветке в совершенно другой части земли, вам почти недоступной. Ничто нечистое, собственно, не должно приблизиться к сущностному дитяти, потому что ему это навредило бы. И это касается не только вашего Творения, где произошло падение, но и всех остальных. Ведь и в них при развитии духов возникают неправильные вещи, которые действуют мешающе. –

Впервые мне было поручено дитя, и поэтому я не умела за ним ухаживать, не знала, что раньше делать. Но другие мне посоветовали, и я тоже постепенно пришла к познанию. И хотя эльфик впервые находился в грубой вещественности, не считая его безсознательного пути вниз, у него позади уже было долгое развитие в тяжёлой вещественности. Здесь он, меж тем, только спал. Таким образом, я заботилась о цветке и, конечно, также о нём. Когда пришло время, бутончик раскрылся, а с ним постепенно пробудился и эльфик. Однако он жил безсознательно и только воспринимал излучения из окружения. Я проводила с ним много времени, отгоняла насекомых, которые могли бы случайно повредить цветок, где он лежал, и, конечно, я продолжала заботиться обо всём цветке.

Работы хватало, так как мне требовались всё новые цветы, чтобы я могла перенести эльфика, когда его цветок отцветёт. Новый же всегда должен был готовиться вовремя, чтобы мне нашлось куда положить дитя.

Это было прекрасное время. Но, в конце концов, отцвёл последний цветок и сущностные отнесли эльфика на более тонкие уровни, где он снова уснул. Однако тем временем он усилился настолько, что когда в следующий раз пришёл на Землю, он уже был не таким, чтобы постоянно жить лишь безсознательно. Напротив, он начал наблюдать своё окружение. Поэтому его доставили туда, где было более оживлённо, чтобы он мог наблюдать бодрую и весёлую работу и чтобы в нём зародилось желание также начать помогать. Затем ему могла быть доверена первая работа на какой-нибудь небольшой травке, после этого — на какой-нибудь цветущей траве, потом — на маленьком подснежнике и так далее, и так далее.

Ко мне, таким образом, он уже не вернулся. Я помогала ему только на одном отрезке его развития. Мы не взращиваем отношения родитель-дитя. Помогаем развивающемуся сущностному сделать один шажок, и затем наши пути снова расходятся.

Говоришь, что о дитяти-эльфе ты заботилась сама. Свои дети есть и у мужских эльфов?

За первыми шагами сущостного, который пришёл в грубую вещественность, присматривают эльфы женских форм, как я. Однако эльфик, на основе развития в тяжёлой вещественности, сам по себе может быть более пассивный или более активный. Потом, в соответствии с этим, в дальнейших «жизнях», как сказали бы об этом вы, он приводится на место, где может наблюдать такую работу, которая ему близка.

Например, у эльфа того кустарника недавно было дитя. Однако уже не спящий ребёнок, но маленький труженик, которого кто-то должен был научить, как заботиться о кустарнике. Взрослый эльф ему тогда доверил одну-две веточки, которые создавали боковые побеги, а сам заботился о главном кустарнике. Так это везде, когда у нас есть дети. Занимаемся ими и учим их, но в то же время исполняем свои обычные обязанности.

Я уже, однако, упомянула, что есть и особые сущностные, задача которых – приносить развивающихся сущностных на места, им подходящие, и заботиться о них во время земной зимы, когда наши растения спят, а дети уходят на более тонкие уровни.

Туда уходим и мы, когда наши цветы увянут. Но мы там не погружаемся в сон, потому что нашего сознания уже достаточно (чтобы не засыпать). Наоборот, мы можем там осознанно набираться сил.

Что вы там делаете?

Это зависит от того, на какой срок мы туда уходим. Иногда случается, что приходит время, когда мы должны передоверить цветок или, скажем, дерево, передать кому-то другому, а для нас уже подготовлено другое место. Тогда через более тонкие уровни мы пройдём, ничего там не делая. Но, например, в зимний период уходим туда на длительное время и заботимся о каком-нибудь цветке, который растёт там. Мы не можем бездействовать, нам постоянно нужно работать.

Приходы в грубую вещественность у вас иные, чему у людей, не так ли?

Главное отличие заключается в том, что не нужна повязка, которая закрывала бы нам прошлые приходы в грубую вещественность. Как только разовьёмся до стадии, когда на более тонких уровнях вследствие более высокого давления не уснём, всё для нас становится одной связной жизнью. Мы не должны с усилием пробуждать в себе то, чему мы уже научились. У вас, людей, это по-другому. Тем, что вы воплощаетесь вплоть до самой грубой грубовещественности, вы должны каждый раз пройти через детство, откуда бы вы не приходили и какое бы сознание не имели. Для вас это, однако, необходимо, тогда как для нас – нет.

До сих пор ты мне говорила только о детях эльфов. Как обстоит дело у других сущностных?

Каждое сущностное дитя взрослеет в среде, которая ему свойственна. Однако всегда должно найтись какое-то спокойное место. Скажем, у русалок это может быть какой-то защищённый уголок чистого горного ручья. Позже, когда дитя русалки уже приобретёт большее сознание и захочет наблюдать более оживлённую работу, это может быть, допустим, местечко ниже по течению, например, под какими-нибудь корнями дерева, растущего на берегу и склоняющегося над водой. Взрослая русалка следит за таким дитятком, чтобы ему ничего не причинило вреда. Даже рыбки не могут приблизиться, хотя весело плескающийся огонёк их привлекает. В таком уголке маленькая русалка играет с водой, а порой в сопровождении старшего сущностного отправляется и в «большой мир». Тогда она удивляется всему, что видит – быстрому потоку воды, лягушкам, стрекозам… А со временем начнёт, конечно, и помогать.

То же самое, например, и у скальных гномов. Их дитя также должно сначала прийти в какой-то «спокойный» кусок скалы. Хотя вам это немного труднее представить, ведь русалки и водяные всё-таки живут в воде.

Всё точно так же и у сущностных огня и, в числе прочих, у сущностных, деятельность которых не связана непосредственно со стихиями. Ведь всюду действует только один закон!