Место, где жила наша большая семья, было очень красивым и живописным. Дом наш на два хозяина был выстроен возле зарослей сирени. И только весной, когда всё буйно расцветало, среди гроздьев сирени были заметны цветы диких вишен, своей яркой, нежной белизной притягивающие взор. Воздух благоухал.

Прямо перед крыльцом, сквозь заросли сирени, была прорублена тропинка к сараю, а в середине зарослей прорублена тропинка вправо к небольшому пятачку, где стоял стол с посудой и прочими кухонными приспособлениями, и к печке, где летом мама готовила еду. Этот укромный уголок был защищён навесом от дождя, а густыми зарослями сирени — от ветра. Это было мамино царство.

Справа от дома и зарослей сирени проходила довольно широкая просека, по которой могла проехать машина. Эта дорога вела к сараю но, поворачивая направо, также вела к нашей пасеке.

Вдоль этой дороги, по правую сторону, росли высокие пирамидальные тополя и высился столб, на котором вечером горела электрическая лампочка. Нам, детям, разрешалось играть здесь, пока родители не возвращались домой. Мама с вечерних посиделок с соседками приходила к девяти часам вечера, а вскоре, после вечернего наряда в конторе, возвращался папа.

Тёплое лето звенело, наполняя наши дни разными приключениями. Одно такое приключение ярко запечатлелось в моей памяти и неизменно вызывало и вызывает улыбку.

Это было в начале июня, когда ещё пели соловьи. Мы сидели во дворе на постеленном мамой рядне и считали, сколько соловьёв поёт. У каждого певца была своя песня. Каждому хотелось насчитать больше певцов. Мы шумно спорили. Вдруг над нами с густым басистым гудением «б-з-з-з-з» что-то пролетело. Мы проследили за полётом. На свет фонаря летел жук-олень. И тут мы заметили, что под фонарём летает множество жуков. Нашему восторгу не было предела. Внимание тут же переключилось на новую игру. Нужно было поймать самого большого жука.

Ловить жуков было очень просто. Мы отламывали любую ветку и, гоняясь за ними, сбивали жуков на лету. Каждую добычу сравнивали. У кого был самый большой жук, тот был самым ловким охотником, и ему давалось звание «Олень». Это было почётное звание. Всем хотелось быть «Оленями».

У меня в руках была стеклянная баночка, в которую я помещала пойманных жуков. Для других детей тоже нашлись баночки или коробочки, куда можно было спрятать жуков.

Но вскоре пришли с посиделок мамы и увели нас домой. Со своей добычей мы не расставались. Чтобы жуки, по маминому выражению, «дышали», мама дала мне кусочек марли. Я завязала ею баночку и поставила на окно в нашей с дедушкой спальне.

Утром в баночке не оказалось ни одного жука, а в марле зияла дырка. Я недолго горевала: ведь придёт вечер, и я наловлю новых жуков. Куда расползлись эти жуки — не задумывалась.

Целый день был так заполнен разными поручениями, обязательными работами во дворе, играми, что я и не вспомнила о пропавших жуках.

Вечером мы поужинали без папы, — он ещё не пришёл с работы. Дедушка встал из-за стола, поплескался под умывальником, смешно отфыркиваясь. Мы с сёстрами потихоньку хихикали. На коротко стриженых волосах в лучах заходящего солнца поблёскивали капельки воды. Это добавило нам веселья. Он вошёл в дом, переоделся и вышел совершить ещё одну водную процедуру — помыть ноги. Мы сидели за столом, доедая какую-то еду, и всё у нас вызывало смех. Нам было смешно, что дедушка отфыркивался как лошадь. Мы заливались смехом, а дедушка, лукаво посматривая на нас своими добрыми и, к немалому постоянному нашему удивлению, разного цвета глазами (один был серый, другой — золотисто-карий), сосредоточенно мыл ноги. Он стоял на крыльце с высоко подвёрнутыми штанинами и, свесив стопу с края крыльца, поливал её нагревшейся на солнце водой. В это время мимо него проходила мама с двумя вёдрами воды, которую набрала в колонке рядом с домом.

Неожиданно дедушка резко выпрямился, дёрнул ногой раз, другой и закричал:

— Ой, Ольга, ой! Сними с меня проволоку! Ой! Ой! — и, смешно дёргая ногой, держался рукой за стену дома.

Мы вначале замерли, потому что мама, бросив вёдра так, что вода выплеснулась из них веером, подбежала к крыльцу и, присмотревшись, осторожно и с трудом … разжала рога большого жука-оленя, мёртвой хваткой вцепившегося в дедушкин палец снизу, и сняла его с дедушкиного пальца.

— Да это жук-олень, это не проволока, — успокаивающе говорила она, заискрившимися глазами посматривая на меня.

Всё, терпеть больше не было сил! Мы с визгом и неудержимым смехом покатились под стол и долго не могли успокоиться от хохота.

Так нашёлся мой самый большой жук-олень, и я радовалась этому, ведь звание «Олень» за мной до новой охоты ещё сохранялось. А чтобы лишить меня этого звания, нужно было поймать жука больше, чем этот. Если бы он не нашёлся, то игра началась бы заново.