День второй

Утром следующего дня проснулась рано. Сразу ощутила новое окружение. Тихонько осмотрелась, прислушалась. В соседней кроватке посапывала трёхлетняя сестрёнка Татьяна, как две капли воды похожая на дядю Ивана. В памяти возникли воспоминания о поездах, Москве, о встрече в Земетчене… дядя Иван, радостные лица родственников за ужином и необычный красивый наряд бабушки Александры.

Окно в комнате было приоткрыто, со двора слышался размеренный стук топора. Это папа спозаранку обрубает края длинного бревна, рядом на земле стоит ящик со столярным инструментом. Папа ещё вчера наметил отремонтировать крышу низкого, длинного сарая, который тётя Мария называла «птичник».

Потихоньку, чтобы не разбудить сестру, накинула платье, вышла на крыльцо. Умылась из громыхающего умывальника, вода из которого текла только тогда, когда выступающий язычок движением рук убирался в ёмкость умывальника, а затем с грохотом опускался со струйкой воды вниз. Косички, красиво заплетённые мамой, растрепались во время долгой дороги и сна; пришлось их расплести, а ленточки смочить водой, скрутить в цилиндрики, чтобы, просохнув, они выглядели поглаженными. Растрёпанным одуванчиком подошла к папе, села на свежее отструганное бревно, с удовольствием вдыхала аромат свежей щепы.

Из дома вышла Мария, жена дяди Ивана, с вёдрами в руках. С удивлением посмотрела на меня – ранняя птаха. Из вёдер Мария стала рассыпать зерно и отваренный мелкий картофель в длинные корытца. Наблюдая одновременно за Марией и папиной работой, пропустила момент, когда Мария подошла к сараю и приподняла три задвижки – дверцы в трёх секциях птичника. Из сарая ринулась к кормушкам с кудахтаньем, кряканьем и гоготом огромная стая пёстрых кур, белых и серых уток, и величавых гусей. Их было так необыкновенно много, что мне показалось предпочтительнее спрятаться за папину спину. Птицы не обратили на меня никакого внимания, их интересовал обильный корм в кормушках. Наклевавшись, утки и гуси неторопливо двинулись к пруду, а куры продолжали копошиться в песке и опилках, выискивая червей, мошек, муравьёв. Петух, нашедший червяка или другую поживу, начинал громко сзывать кур, они подбегали на зов и начинали клевать найденное петухом сокровище, иногда не могли поделить, ссорились, но грозный петух тут же наводил порядок: нравоучительно клевал зачинщицу драки в темечко.

Дети постепенно просыпались, тётя Мария позвала всех завтракать. Папа долго умывался из гремучего умывальника, смочил мои волосы и причесал «одуванчик» на моей голове. Бабушка Александра с крыльца наблюдала за нами. За завтраком было не так шумно, как вчера за ужином, родственники разъехались по своим домам. Попили молока с блинами и мёдом. После завтрака все занялись делами: Мария – будущим обедом, папа – ремонтом сарая, старший сын дяди Ивана Виктор – очисткой хлева, где обитали два огромных поросёнка с маленькими поросятами, корова с телёнком и несколько овец. Бабушка приглядывала за Татьяной. Евгению поручили показать мне окрестности.

Знакомство с совхозными угодьями Евгений начал с огромного пруда, растянувшегося четырьмя каскадами. Наши утки и гуси плавали как маленькие кораблики, их было так много в небольшой заводи, что воды было почти не видно. Ветлы, окружавшие пруд, свешивали свои ветви к самой воде, отдельные стволы были расположены прямо над водой, и проворные мальчишки резво ныряли с них в пруд. Стук папиного топора доносился и сюда, успокаивая и помогая мне чувствовать себя уверенно в новых краях.

Рядом с прудом располагался совхозный сад, и Евгений позвал меня пройти туда и обещал угостить «дулями». Название «дули», показалось, по меньшей мере, странным, но чтобы брат не счёл меня несведущей, дипломатично промолчала. «Дулями» оказались небольшие сочные, мягкие, сладкие груши. Евгений потряс дерево, и мы с огромным удовольствием уплетали «дули».

Между прямыми рядами яблонь мы дошли до противоположного края сада. Евгений подвёл меня к живописному шалашу, в котором безмятежно спал старенький сторож дед Фома, рядом с ним лежало ружьё. Брат окликнул дедушку, дед вылез поспешно из шалашика и, как бы оправдываясь, сказал: «Яблоки-то ещё не поспели, поздние». Затем переключился на меня, стал спрашивать, не Фёдора ли дочь. О нашем приезде знала вся округа. Попрощавшись, мы отправились домой, и услышали в след: «Дули-то ешьте, скоро опадут», и он снова, кряхтя, полез в шалаш.

Время близилось к обеду, подойдя к дому, мы увидели, что папа с помощью Виктора снял старые стропила с сарая и начал ставить новые. К обеду собралась вся семья, но кроме нас была ещё маленькая юркая женщина, помощница дяди Ивана по работе. Все называли её не по имени, а по фамилии – Фильчина. Судя по расположению и доверию, она была очень близким человеком в семье. За обедом было весело, дядя Иван много шутил, угощая тушёной уткой с гречей. Папа с наслаждением ел пшённую кашу со шкварками и калиной, пили компот из «дулей».

Бабушка Александра не была сегодня такой нарядной, как при нашей встрече; вместо расшитого бисером «чепчика» её голову покрывал белый ситцевый платок. После обеда она пригласила нас с Евгением и Татьяной пойти с ней на бахчу. Мне понравилось звучание незнакомого слова, оно имело чудесный запах, как будто жуёшь что-то очень вкусное!

Бахчой оказалось огромное поле, с одной стороны которого росли крупные тыквы. Мне сразу вспомнилась сказка о Золушке, которую читала нам мама. «Наверное, из такой тыквы Фея волшебной палочкой делала карету для Золушки!» – подумалось мне. С другой стороны бахчи росли маленького размера арбузы. Бабушка выбрала среди арбузов один, разрезала и дала нам попробовать, – арбуз был спелый, с чёрными зёрнышками, ощущение меня не подвело: было действительно вкусно! Арбузный сок тёк по щекам Татьяны на платьице, но она не обращала на это внимания, уплетая кусочек за кусочком.

Бабушка так же отведала арбуза, а потом сказала, что скоро надо собирать арбузы и засаливать. «Как засаливать?» – вырвалось у меня, и бабушка объяснила, что они и арбузы солят, и яблоки мочат. «Надо рассказать об этом маме, когда приеду домой, удивительно: арбузы можно солить!» – подумалось мне.

С бахчи мы неспешно прошли к пруду, к месту, где были сделаны мостки. Татьяну умыли, застирали запачканное арбузным соком платье. Евгений сразу бросился в воду, мне бабушка разрешила войти в воду по колено, она же не знала, что человек, выросший на реке Волге, плавает с самого раннего детства, и я «саженками» поплыла за Евгением. Бабушка, наблюдая мою опытность, успокоилась и с улыбкой наблюдала, как мы резвимся в воде. Татьяна сидела на мостках, опустив ножки в воду, весело ими болтала, создавая целый каскад брызг, визжала от удовольствия.

Вечером истопили баню. В «первый пар» пошли мыться мужчины, затем женщины. В тазах бабушка Александра запарила крапиву и мяту, этим настоем мы смачивали промытые волосы. В бане стоял удивительный аромат! Нам с Татьяной помогли одеться и выпустили на волю. В дом идти не хотелось, вечерняя тишина располагала посидеть на крыльце. Из птичника время от времени раздавались приглушённые вскрики кур. Папа с дядей Иваном негромко беседовали на кухне, вспоминали погибшего на фронте брата Андрея, наконец из бани вышли Мария с бабушкой, собрали ужин, после ужина нас, детей, проводили спать. Вслед за воспоминаниями о прошедшем дне, вспомнилась мама. Как она там без меня?

Продолжение следует