Математику у нас преподавал невысокий худощавый мужчина средних лет, звали его Василий Иванович. Он был строгий, но добрый, и никогда не повышал голос на учеников. Его объяснения учебного материала  были такими простыми, такими образными, что отстающих учеников по математике в классе не было. Даже самые нерадивые  ученики  получали у него заслуженную тройку.

Он был энтузиаст своей профессии, но не такой, что, повернувшись к доске, сухо объясняет примеры, необходимый материал программы, бубня что-то себе под нос. Василий Иванович говорил чётко, включал в  процесс познания  всех учеников неожиданными вопросами. Он без окрика возвращал в класс замечтавшегося ученика каким-нибудь вопросом:

– И что ты видишь за окном, Деревянко?

– Я? Ничего, – спохватывался  отвлёкшийся ученик.

– Так-таки ничего? Там совсем ничего нет? Этого не может быть.

– Ну, есть.

– Вот и перечисли, что ты видишь.

– Деревья, кусты.

– И всё?

– Нет, ещё двор, стол, скамью, сарай.

– Хорошо, а что я нарисовал на доске? – спрашивал учитель.

Тот оторопело смотрел на доску.

– Круг, – наконец отвечал ученик.

– Хорошо. Значит, ты уже вернулся в класс. Не зевай больше. – И продолжал. – На доске это просто круглая замкнутая линия. Она повисла в пространстве. А мы её поставим на эту черту, – и Василий Иванович проводит под кругом черту, и мы вдруг видели, ощущали волшебное изменение: круг уже не висел, а стоял на черте.

 – Что в природе вы наблюдаете круглое?

Тянется лес ребячьих рук.

– А ты, Деревянко, ответишь?

Ученик задумывается, а потом, просияв, выпаливает:

– Солнце!

– Молодец, садись.

– Луна, – слышится с места.

– Колёса машин.

– Мяч.

– Мяч, да, мяч круглый, но это шар, потому что объёмный.  Чтобы на доске получился шар, что нужно сделать?

Мы молчим.

– На рисовании вы рисовали мяч?

– Да, – дружно отвечаем мы.

– Тогда мы здесь проведём несколько линий сбоку, это называется заштриховкой. Здесь проводим более жирные линии, заштриховываем один бок, слегка другой… что получилось?

– Шар, – радуемся мы.

– Так мы несколькими штрихами зрительно создаём объём, – говорит Василий Иванович.

Ученик уже сидит на месте, но он до конца урока внимательно слушает учителя и даже отвечает на вопросы. У Василия Ивановича любой ученик мог получить пятёрку за активную работу на уроке, если правильно ответит на вопросы. Это давало радостную уверенность в своих, пусть порой и небольших силах.

Так мы пробирались по дебрям математики, у нас постепенно развивалось образное видение. Я с большим уважением смотрела на учителя.

И вот однажды Василий Иванович задаёт нам задачку не из учебника. Мы записали задачу в тетрадь. Василий Иванович сказал нам, какой должен быть ответ. Мы облегчённо вздохнули. Легче решать задачу, когда указан правильный ответ. Тогда решаешь её до тех пор, пока полученный ответ и правильный ответ совпадут. Заданная задача не казалась сложной. Мы шли со школы, весело обсуждая всякие ребячьи дела.

– Выйдешь на улицу? – спросил меня Коля Кириченко.

– Да, справлюсь с делами, сделаю уроки и выйду, – пообещала я.

Всё было как всегда. Папа ещё был на работе. Но на столе стояла тыквенная каша. Видимо, папа приходил с работы на обед и приготовил её. «Значит, дел у меня меньше, в доме тепло, сделаю уроки и пойду на улицу», – радовалась я. Тарзан и Лилит подросли, и папа построил им небольшую будку. Но я всегда забирала их с улицы домой. Вот и теперь малыши поели и улеглись возле тёплой печки.

Я села за стол, выучила  некоторые уроки и принялась решать задачу по математике. Но как я её не решала, ответ не сходился. «Да что же это такое? Что я делаю неправильно?» – думала я.

Просмотрела учебник, нашла подобные задачи, ещё раз порешала. Нет, ответ не сходился.

Тут раздался стук в дверь. Это пришли мои друзья Коля и Толик.

– Мальчики, я не пойду на улицу, задачка не получается, – сказала им, открыв дверь, думая, что они пришли за мной, чтобы идти гулять.

– Нет, мы пришли спросить, какой у тебя получился ответ?

– Ответ мой с ответом Василия Ивановича не сходится, и я не пойму, в чём дело.

– А… и у тебя так? Но почему? Давай вместе порешаем задачку, может, найдём причину.

Мы сели за стол и ещё какое-то время пытались решить задачу. Так у нас ничего и не получилось: ответ наш, одинаковый у всех троих, не совпадал с ответом учителя. Но как идти в школу с нерешённой задачей? Такого случая у нас ещё не было. На улице стемнело, и мальчики поспешили по домам. А я сидела, смотрела на исписанные листы, а потом подхватила их и, повинуясь какому-то необъяснимому внутреннему  порыву, побежала к маленькому домику возле братских могил, где жил Василий Иванович с женой.

Постучала. Дверь открыл сам Василий Иванович.

– Это ты, а я думаю, кто бы это мог быть? – он улыбался, и у меня отлегло от сердца, что он не сердится, ведь я позволила себе прийти к учителю домой. – И какие у тебя проблемы? – спросил Василий Иванович.

– Сколько мы не решаем эту задачу, ответ получается не такой, какой указали вы.

Василий Иванович взял исписанные листы, посмотрел.

– И кто ещё так бился над задачей? – спросил он.

– Кириченко и Катюха. Мы потом вместе решали и ответ у нас одинаковый, но не такой… – теперь я сконфузилась и покраснела, не окончив предложение.

Послышался весёлый смех. Я недоумённо смотрела на Василия Ивановича, а он, продолжая смеяться, сказал:

– Ладно, тебе за смелость скажу. У вас ответ правильный. Только не говори это никому, пусть голову поломают. Я это нарочно сделал, дал вам неправильный ответ, меньше бегать по улицам будете. – И ушёл Василий Иванович в дом, посмеиваясь.

Я медленно шла домой и никак не могла понять, зачем Василий Иванович это сделал, и мне стало как-то безрадостно и тяжело. Что с того, что я знаю правильный ответ, а – остальные? Не могла я нарушить приказ учителя, не зашла к друзьям, но как же мне было плохо… Прекрасный образ учителя дал трещину.

Так я познавала, что в человеке есть разные качества, как добрые, так и удивляющие своей безсмысленностью, если не явной несправедливостью, что взрослые тоже ошибаются.