Юдифь и её двенадцать комнат (I. – 1. часть)

I.

В большую комнату, построенную в виде круга, вошла женщина. Одета она была в красиво украшенное платье. Оно было расшито золотой нитью и украшено драгоценными камнями. Её волосы были уложены в сложную причёску. Женщна была в полном расцвете сил, примерно тридцати пяти лет, но выглядела моложе.

Она села в удобное кресло перед зеркалом, которое стояло посреди помещения. Много времени она могла просидеть перед этим зеркалом, но это было раньше. Вокруг комнаты было двенадцать арок, входы были закрыты бархатными завесами. Однако эта комната не была видна – она была спрятана в лёгкой, невидимой дымке. В действительности, женщина вошла в свою комнату с необходимыми, включая зеркала, удобствами для женщин.

Она была задумчива, недовольна тем, что живёт в поиске… Несколько минут сидела в кресле, и смотреться в зеркало её уже не привлекало. Она вспомнила, как ей хотелось мужа и богатства, которое её будет окружать. Думала, что любовь, которую она ощущала к своему мужу, сохранится в ней навсегда.

Теперь она знает, что это не так. Люди, которые находятся в её окружении, не являются искренними. Богатство привело мужа к распутству, и её детей воспитывает чужая женщина. Богатство и роскошь, которые её окружают – это ложное счастье, лишь материя. Она одна, всегда наедине с собой и своими мыслями. Но вчера она ясно слышала, как кто-то её звал, звал вслух по имени: «Юдифь!» Но кто её звал?

В помещении она была одна – неужели она теряет разум? И сегодня этот голос снова звал. Она только что вернулась из часовни, где горячо молилась и просила Бога о помощи из этой безвыходной ситуации. Она не желает быть лишь украшением двора и бездушной марионеткой в руках супруга.

Она ощущает, что должна и может ещё многое дать, ощущает это всем своим существом.

Когда она недавно была в кухне, чтобы договориться, что будет готовиться к обеду, это случилось снова. Увидела в углу возле тёплой печи лежащего на шкуре ребёнка. Он лежал в лихорадке уже два дня. Его мать, помощница повара, уже потеряла надежду на выздоровление своего сына. Мальчик тяжело дышал, его щёки были красными, а стеклянный взгляд голубых глаз говорил о высокой температуре. Он уже не воспринимал окружающий мир. Ребёнок неудержимо притягивал княгиню, но она не знала: было ли то, что её притягивает к ребёнку, состраданием, или же это результат отсутствия тепла и общения с собственными детьми. Взяла его на руки и села в тихом углу на стул, гладила его обеими руками и молилась о его выздоровлении. Какое особенное тепло, покалывание в руках она при этом ощутила! И какое прекрасное ощущение любви к жизни вообще она могла воспринять. Через несколько минут мальчик проснулся, температура спала, и когда ребёнок начал плакать и проявлять интерес к еде, все слуги в кухне начали интересоваться тем, что произошло. Шептались о Божьем даре в руках княгини.

А княгиня? Она была удивлена точно так же, как и слуги. Она хотела, уже не первый раз, проверить, что в действительности есть в её руках. Ранее уже испытала дар на нескольких больных, и каждый раз случалось чудо.

Теперь она сидит здесь, в своём кресле, и раздумывает о том, что будет завтра. Она должна навестить госпожу, дом которой находится  в деревне, в стороне от других.

Люди к ней ходят за советом о травах и лечении своих недугов, даже и домашним животным она в состоянии помочь. «Поможет и мне; возможно, знает больше о силе или – как назвать то, что у меня в руках?» Княгиня даже не заметила, как долго сидела в кресле и размышляла о том, что делать дальше.

Она посмотрела в зеркало и внезапно в молочной дымке увидела арки, входы, закрытые бархатными завесами. Увидела их вокруг всего помещения. «Что у меня с глазами? – и об этом я должна спросить госпожу. Ведь как это возможно, чтобы в состоянии бодрствования в своей комнате я видела ещё одну, другую комнату?» И всё-таки она это видит, взор обостряется, и княгиня, хотя её тело по-прежнему удобно сидит в кресле, встаёт и идёт в зазеркалье.

Она вошла в другую реальность, в другое измерение, в пространство в пространстве. Всё здесь иное. Цвета такие насыщенные, более живые, чем ей знакомо; ощущает себя легко, необременённой ни болью, ни тяжёлыми мыслями. Ощущает, что всё её существо счастливо; что всё, до сих пор теснившее её вплоть до уничтожения, рассеялось. Не имеет смысла и нет необходимости иметь дело с лживыми людьми, недействующим супружеством и детьми, которые станут взрослыми и пойдут собственными путями, будут жить своей жизнью. О них хорошо и достаточно заботятся. Теперь Юдифь с каждым вдохом ощущает всё больше любви, всё воспринимает иначе, приподнята над мыслями о других, даже если речь идёт о семье. Спокойно и без страха она подходит к первым вратам слева от двери и отодвигает завесу.

Продолжение через неделю