Подарочек

Восьмого марта меня навестила двоюродная сестра Тамара. Ещё в прихожей протянула коробку и со словами «Вот тебе подарочек!» приоткрыла крышку коробки. На мягкой тряпочке в коробке лежал на брюшке щенок чёрного с белым окраса, вислоухий. Лежал он необычно – лапки в разные стороны, и в этой позе казался квадратным, и безмятежно спал. Нетерпение познакомиться со щенком поближе заставило меня разбудить его. На полу, чуть покачиваясь, стоял русский спаниель с купированным хвостиком, уморительно толстенький. Своей тупой щенячьей мордочкой стал обнюхивать новое пространство и сразу направился к сыну Всеволоду, растянувшемуся на полу, чтобы лучше рассмотреть это Чудо. Чудо лизнуло щёку сына и, расчувствовавшись, сделало лужу на ковре. Так начался необыкновенный шестнадцатилетний период жизни нашей семьи с Решей – так мы назвали нашего нового питомца.

Спальное место решили не менять, лишь матрасик в коробке сделали более уютным, коробку поставили ближе к батарее. Спал Реша на спине, поскуливая во сне и дёргая лапками. Ночью всё время прислушивалась к этому скулению, часто вставала, чтобы удостовериться, всё ли хорошо у щенка. Через месяц Реша заметно подрос и уже не выглядел таким квадратным увальнем. Резво бегал по квартире и очень старательно пытался забраться на диваны и кровать. Запреты не помогали. Вцепившись когтями в покрывало, щенок повисал и отчаянно визжал. Его счастью не было конца, если сын помогал ему забраться на диван. Там Решка забирался за спину сидящего сына и затихал, зубами прихватывал покрывало и, как оказалось, во сне высасывал ткань покрывала небольшим аккуратным кружочком. Мне приходилось художественно штопать кружочки, и постепенно покрывало на диване приобрело очень экзотический вид, который приводил в восторг наших гостей: на покрывале сияли маленькие солнышки.

В апреле незаметно в хлопотах о щенке приблизился дачный сезон. Дома Решу было оставлять жаль, поэтому в рюкзак укладывалась небольшая подушка, Реша помещался на неё, где уютно располагался и засыпал. С рюкзаком на плечах шла на дачу. Короткая дорога проходила по территории местного аэродрома ДОСААФ. В начале апреля ледяной наст был ещё устойчив и держал человека. На летном поле доставала Решу из тёплого рюкзака, опускала на лёд и шла вперёд, боковым зрением наблюдая, как щенок старается не отстать; но лапки разъезжались по насту, Реша начинал скулить.

Останавливаюсь и зову Решку к себе, а когда он подходит, вновь продвигаюсь вперёд, снова зову его. Учёба продолжалась до тех пор, пока бедный Реша не ложился на брюхо; тогда он благополучно перекочёвывал в рюкзак и мирно засыпал там до дачи, живым теплом согревая мою спину.

 Снег постепенно сошёл, появилась травка, да и Реша подрос: меньше пользовался рюкзаком, с удовольствием познавал мир, прыгал за бабочками, мухами, шмелями, вынюхивал кротовые норки, гонялся за полевыми мышами и одновременно держал меня в поле зрения. Привык ездить на мотоцикле, на автобусе, – неважно куда и на чём, только бы с нами.

 Решка очень любил купаться – видимо, сказывалась охотничья порода. Ещё будучи трёхмесячным щенком, он нырнул в реку с высокого обрыва, чем нас напугал – мы с криками бросились спасать его, но к своему изумлению увидели на поверхности воды вислоухую морду нашего питомца. С этих пор за Решины купания мы не тревожились. Каким-то собачьим чутьем он угадывал, когда мы только заводили разговор о походе на речку, а если дело доходило до сборов, Реша бегал по квартире от одного к другому, визжал от нетерпения, лизал нам руки. Поднималась всеобщая радостная суматоха! У речки с Реши снимали поводок, и он мчался к реке первым «разогревать воду». Плавал рядом со мной, отдуваясь и стараясь лапами зацепиться за меня, очевидно, от страха, так как заплывали мы достаточно далеко по собачьим меркам. Выйдя из воды, Реша отряхивался, и с него, с его ушей град холодных брызг попадал на разгорячённые тела загорающих, а Реша воспринимал это как поощрение и начинал гонять по пляжу, поднимая вихри песка.

 Однажды во время утренней прогулки Реша, как всегда – нос в землю, уши по земле, незаметно удрал от меня. Сколько ни звала, он не откликался и не появлялся, а мне надо на работу – так и пришлось уехать. Но работа в голову не шла. Отпросилась у начальника на час и поехала домой искать Решу. Вышла из автобуса, а передо мной очаровательная картина: Реша и какая-то дворняга весело резвятся в соседнем болоте; у Рехана на ушах зелёная ряска, водоросли. Позвала, и это земноводное неизвестного роду-племени с восторгом ринулось ко мне. В ванной пришлось отмывать и вычёсывать, чтобы придать собаке пристойный вид.

 В лесу Реша всегда находил влажные болотистые места и залегал в прохладе; если лес был сухой, лапами выкапывал яму до холодной влажной земли и с наслаждением уютно разваливался в ней, изредка втягивая носом запах земли.

Года в два Реша стал «хозяином дома». Никто и ничего не оставалось без внимания его зорких глаз. Он располагался между комнатой и кухней, где, как правило, готовилась мной еда; муж располагался у телевизора. От Реши не ускользало ни одно движение, ни один запах, он прислушивался к звукам, доносившимся с площадки и из окон. За такую бдительность муж прозвал Решу «Смотрящий».

В то время сын женился и остался жить в нашей общей квартире, а мы купили однокомнатную квартирку в другом районе города. Позвонила наша бывшая соседка, и, зная, что мы хотим завести кота, сообщила, что у её Муси появились котята и она оставила нам одного с чёрно-белым окрасом. Муж спросил, пушистый ли котик, соседка ответила утвердительно. Недели через две Лена, дочь соседки, привезла обещанного «пушистика» – гладкошёрстное очаровательное создание. Любопытству Реши не было предела. Он обнюхивал котёнка, поддевал его носом и как-то по-особому повизгивал. Уходя на работу, мы решили разделить животных. Реша остался в прихожей и кухне, кота поместили в комнате, где он нашёл себе убежище за диваном. Придя домой, Решу мы обнаружили лежащим на брюхе у двери комнаты, а нос его был просунут в щель между полом и дверью. К еде он не притронулся, и мы поняли, что он был на посту весь день. Открыли дверь – кот клубочком спал на выделенной для него подушке. Реша бросился к нему и стал вылизывать нового питомца, – мы поняли, что опасаться не стоит, Реша не причинит котёнку вреда. С этого дня они спали вместе в прихожей под шкафом, где для Реши было организовано нечто похожее на будку. Шкаф делали на заказ на высоченных ножках, чтобы у пса было много места для отдыха. Котёнок – мы назвали его Филей – спал, устроившись вдоль Решиного брюха, своими лапками обхватывал лапу пса и сосал как соску прибылой палец на этой лапе.

Так Реша стал «мамой». Вырастил добротного красивого кота, с которым вместе гуляли. На улице находил его из десятка дворовых котов, обнюхивал, затем вылизывал недоросля. Зимой забавно было смотреть, как они гоняются по снегу. Инициатором был, конечно, Реша. Выделывал пируэты, валялся в снегу, сбивал кота. Кот злился и пытался достать пса лапой, но где там – Реша был недосягаем. При влажном снеге мы лепили во дворе снеговиков; на Решкины уши налипало столько снега, что казалось – они обвешаны белыми шариками-серёжками. Зрелище приводило в восторг местную детвору и нашего внука Павла.

Реша и Филя прожили шестнадцать лет. К старости Реша растолстел, заболело сердечко, но он, несмотря ни на что, старался быть в центре всех семейных событий и походов. Ушёл он тихо, а мы остались без верного, беззаветно любящего нас друга. В каждом спаниеле видели дорогие нам черты. Филимон с уходом Реши загрустил, на ушке появилась опухоль. Прооперировали, но сказали, что опухоль будет расти снова. Так и случилось. Через полгода Фили не стало. Будучи очень болен, кот интеллигентно выполнял протокол проживания в семье, никогда не позволив себе где-то напачкать, кроме отведённого места. Мы восхищались его мужеством и достоинством.

В доме стало пусто и тихо, без постоянной кошаче-собачьей суеты.

В одно из воскресений внук Павел, возвращаясь с прогулки, на лестничной площадке обнаружил рыжий комочек – крошечного кота. Принёс в дом со словами: «Вот тебе, бабушка, Филя». Котёнка вымыли, вычесали, высушили, и вот Рыжий Филя живёт в моём доме девять лет. С Павлом у них необыкновенная дружба, они даже в шахматы играют. Когда сын Всеволод с семьёй приезжает в гости, Филимон вальяжно встречает гостей и начинает себя демонстрировать, а мы должны его нахваливать, чтобы полностью насладился он, а мы вкусили все прелести кошачьего спектакля.

 Коты – это всё же какая-то самостоятельная единица: ходят сами по себе. Собачья преданность –  необыкновенна. С уходом Реши какое-то время ощущала себя беззащитной.

DSC00937